– Оксана Владимировна, Вы помните, когда впервые встали на лед?
– Пожалуй, года в три, но активно заниматься фигурным катанием начала в четыре с половиной. По рассказам мамы, я с энтузиазмом восприняла новые занятия, которые вначале считала забавной игрой. Параллельно я занималась игрой на фортепиано, однако, интерес к фигурному катанию оказался сильнее.
– Игра переросла в дело жизни?
– Да. В 1980 году мои родители переехали из Одессы в Москву. Я стала показываться в разных спортивных обществах – ЦСКА, Спартаке. Однако там меня сочли недостаточно талантливой. Зато в Динамо я была зачислена сразу. В группу тренера Натальи Линичук я перешла в возрасте 12 лет. Как потом говорила она сама, ей понравились мои глаза. Так, из индивидуального катания я попала в танцы на льду. Именно тогда началась серьезная работа: соревнования, интенсивные тренировки по 8 часов и всего один выходной день.
– Как сложилась легендарная пара Грищук–Платов?
– Знакомство с Евгением Платовым произошло на очередных соревнованиях. Мы с моим тогдашним партнером Александром Чичковым технически уступали паре Платов–Сидоринова, однако на турнире в Гренобле в апреле 1989 года нам удалось подойти к ним вплотную. Затем, в течение лета у обоих наших партнеров случились травмы. Несмотря на то, что мы работали под руководством разных тренеров, нам удалось объединиться. Так как наш технический уровень был достаточно высоким, создание пары Грищук-Платов стало возможностью выйти на качественно иной уровень.
Конечно, были и проблемы. Одна из них – большая разница в росте. Нам пришлось работать намного больше, чем другим парам: тренировки длились с 9 утра до 11 вечера – хореография, лед, общефизическая подготовка. Отдыхать в течение дня мне удавалось лишь на скамейке в раздевалке, дома же я только ночевала, принимала душ и переодевалась.
– Каждая из побед, которые Вы одерживали на соревнованиях международного класса, стоит целой жизни. Однако в биографии каждого спортсмена наверняка есть особенная медаль?!
– Вы правы. Скорее всего такой победой я бы могла назвать золото, завоеванное на Олимпиаде в Нагано (Япония, 1998 год. – Прим. ред.). Тот сезон был архисложным. За семь месяцев до ответственных соревнований Евгений Платов перенес сложную операцию на колене. Само по себе хирургическое вмешательство – это стресс. У Жени не было возможности взять тайм-аут и заняться своим здоровьем, ведь от нас ждали олимпийского золота, вся страна надеялась на своих чемпионов.
У меня же наступила стадия запредельной физической и эмоциональной усталости. Трудно назвать это депрессией, скорее – полным изнеможением. Я буквально считала месяцы до Олимпиады, ведь ее окончание мы приравнивали к завершению любительской карьеры и переходу в когорту профессионалов. Это означало значительное сокращение часов работы, отсутствие стресса. За плечами было уже много лет интенсивных тренировок. Скажу только, что мой самый длительный летний отдых за весь тот период составил полторы недели. Все остальное время – труд до последнего пота. К тому же каждый год мы выигрывали на различных соревнованиях золотые медали, а потому кожей чув-ствовали, что от нас ждут полной и безоговорочной победы. Это было настоящим давлением, и оно заставляло волноваться еще больше. Когда стоишь на верхней ступени пьедестала и тебя называют непобедимым, у соперников просто опускаются руки. Действительно, другие спортсмены пытались бороться с нами на соревнованиях, но мы были технически выше их на голову. Даже мелкие неточности не могли повлиять на наш результат. С другой стороны, такое положение вещей заставляло всех фигуристов тренироваться на пределе и даже за пределами возможностей, а значит, расслабляться мы просто не имели права. Ситуацию усугубила моя собственная травма (как выяснилось позже, перелом руки), о которой я рассказала всем только по окончании турнира. Я ощущала дикую боль, но боялась узнать диагноз врачей и не хотела расстраивать близких, тренера и партнера. Приняв решение терпеть боль, я не сообщила о переломе никому. Сразу после Олимпиады, доктора ахнули, когда я обратилась к ним. На руку тут же наложили гипс. Стоит ли говорить, что на таком фоне победа была для нас действительно выстраданной, а потому тем более ценной?!
– Когда Вы приняли решение уехать в США?
– Не совсем верная постановка вопроса. В 1994 году переехать в Америку пригласили нашего тренера Наталью Линичук, чтобы подтягивать американскую школу фигурного катания. Естественно, нам, только что выигравшим олимпийское золото в Лиллехаммере, также поступило предложение поработать в США. Для нас сняли дома, организовали стопроцентные условия для тренировочного процесса. При этом мы продолжали тренироваться, выступать за Россию, но жили за океаном. Только и всего. Так проходил год за годом, у нас была хорошо оплачиваемая работа, к тому же мы получили вид на жительство. Нас с Евгением Платовым пригласили принять участие в одном из крупнейших международных туров «Champions on Ice». Все было прекрасно.
– К сожалению, Ваш дуэт распался...
– До сих пор с болью вспоминаю о том периоде, с ним у меня связаны глубокие душевные переживания из-за того, что меня обманули и предали. Попав под влияние недоброжелателей, Евгений Платов разбил нашу пару, и мы многое из-за этого потеряли.
– Однако Ваша жизнь в США сложилась успешно, даже удалось завоевать Голливуд.
– Я всегда относилась к актерству как к хобби. В Лос-Анджелесе я познакомилась со знаменитым продюсером Джоном Франкенхаймером. Этот человек поверил в меня, увидел во мне сходство с Изабеллой Росселини, которого я, впрочем, никогда не замечала. Тогда все мои мысли были заняты грядущей Олимпиадой в Нагано, и я не могла отвлекаться даже на заманчивые предложения попробовать себя в Голливуде. Каково же было мое удивление, когда после окончания турнира господин Франкенхаймер не забыл обо мне! К сожалению, вскоре Джон скончался, мне было трудно завоевывать «фабрику грез» без такого наставника.
– Что для Вас самое главное в жизни сейчас?
– Моя дочь. Ее зовут Скэйлар-Грэйс. Я вспоминаю свои победы, тренировки, слезы счастья от сознания того, что стала чемпионкой… Это невозможно забыть, однако те ощущения даже не стоит сравнивать с счастьем быть матерью. Это совсем иные чувства, и я счастлива.
– Оксана Владимировна, Вы давно живете в США, однако в истории навсегда останетесь русской фигуристкой.
– Я всегда помню об этом и горжусь. Россия всегда в моем сердце. И, конечно же, мне бы хотелось участвовать в развитии отечественного фигурного катания. Я всегда открыта для такой работы, потому что Россия и российский спорт для меня очень многое значат.
